Вечернее солнце, разливая по небу золото и багрянец, озаряло деревенскую улицу, где под раскидистыми ветлами стоял дом, полный гомона и веселья. Воздух был густым и сладким, пахнущим свежескошенной травой, пылью и ароматом праздничных яств. Из распахнутых окон лилась мелодия гармони, переплетаясь со взрывами смеха и звонким перезвоном бокалов. Казалось, сама природа присоединилась к всеобщему ликованию.
В самом центре этого водоворота, за длинным столом, ломившимся от угощений, сидела Тамара Локтева. Ее глаза, лучистые и немного влажные, с нежностью и гордостью останавливались на дочери, сиявшей в белоснежном, словно облако, платье. Рядом с ней, серьезный и сосредоточенный, сидел Денис, ее новоиспеченный муж, всем существом впитывавший каждое слово, каждую шутку, что летела в его сторону.
— Ох, зять, и чего же мне с тебя взять? — с притворной суровостью произнесла Тамара, подмигивая гостям.
— Поздно, Тома, брать. Надо было спрашивать, когда Верку сватать приходил… — парировал он, и в его глазах вспыхнули веселые искорки.
— Да шучу я, поговорку что ли не слыхала про зятя… — рассмеялась она и толкнула в бок сестру, Ларису, которая с удовольствием наблюдала за этой сценой.
Праздник набирал силу, разливаясь по дому и выплескиваясь во двор, где под треск магнитофона кружились в танце молодые пары. Денис и Вера, словно две одинокие лодки в бушующем море веселья, то появлялись за столом, смущенно принимая поздравления и подшучивания, то выскальзывали на свежий воздух, где можно было на мгновение остаться наедине, почувствовать биение друг друга сердец в такт далекой музыке. Они ловили эти короткие минуты свободы, украдкой обмениваясь взглядами, полными тихого счастья и предвкушения грядущей ночи.
— Ну, и где ваши хвалёные помидоры? — весело окликнула Тамара, обращаясь, казалось, ко всему свету.
— Так это, счас у мамки спросим, — Денис расстегнул ворот нарядной рубашки, по которому уже проступили капельки пота, и взглядом начал искать в толпе мать.
— Тома, не поспели еще помидоры, — шепнула ей Лариса, дергая за рукав нарядной блузки.
— Да я про солёные, слышала у Савкиных помидоры — вкус у них особый, давно хвалили…
— Сдались они тебе, на дворе лето, какие соленья, стол вон ломится от еды, — отмахнулась Лариса, протягивая руку к тарелке с тушеной капустой, от которой шел умопомрачительный аромат.
В это время сватья, Анна Савкина, легкой, почти танцующей походкой очутилась рядом с Тамарой и, смеясь, увлекла обеих сестер в хоровод, что закружился посреди горницы. Гости веселились от души, не умолкала залихватская гармошка, создавая неповторимую атмосферу настоящего деревенского торжества. А двое виновников этого праздника, улучив момент, снова вышли во двор, под сень наступающих сумерек.
Но вот солнце окончательно скрылось за горизонтом, уступая место прохладной синеве ночи. Гости, утомленные первым днем гуляний, начали потихоньку расходиться. Старшее поколение, счастливое и уставшее, благословляло молодых и отправлялось по домам. Молодежь же, напротив, будто только раскалилась, и веселье ее достигло своего апогея. В какой-то момент кто-то из друзей шутливо крикнул: «А давайте невесту украдем!», но свидетель, бдительный Виктор, тут же пресек эту затею. Тогда в ответ раздалась другая шутка: «Ну, тогда жениха украдем!». Все весело засмеялись, не придавая этим словам никакого значения.
Вскоре в глазах уставших гостей все начало сливаться в пеструю, мельтешащую картину: было уже непонятно, кто пришел, кто вышел, кто остался в доме, а кто ушел танцевать под звездным небом. В этот момент Вера, вернувшись в горницу после очередной прогулки по двору, с удивлением обнаружила, что Дениса нет на его месте. «Наверное, снова на улице», — подумала она и, приподняв фату, вышла во двор.
Но и там, среди танцующих и смеющихся друзей, его высокой статной фигуры не было. Легкая тень беспокойства скользнула в ее сердце. Она подошла к Виктору, который с азартом рассказывал собравшимся вокруг мужчинам историю о поимке огромного тайменя.
— Витек, Дениса не видел? — тихо спросила она.
— А-аа, ну здесь был… так он в дом пошел… — ответил тот, не прерывая своего захватывающего повествования.
Девушка снова поднялась на крылечко, ее взгляд тревожно скользил по знакомым лицам, пытаясь отыскать среди них самое родное. Но слова свидетеля не подтвердились: в доме жениха тоже не оказалось.
— Дочка, ты чего одна? — встревожилась Тамара, заметив бледное лицо дочери. — Где муж молодой?
— Не знаю, мам. Нигде не могу найти, — опускаясь на стул рядом с матерью, прошептала Вера.
— Так, сватья, глянь, у меня дочка одна, куда Денис делся? — обратилась Тамара к Анне.
Та как раз прикидывала в уме, как бы поскорее прибрать со столов, но эти слова заставили ее забыть обо всех хозяйственных заботах.
— Сергей, Дениса не видел? — спросила она у мужа, высокого, слегка сутуловатого мужчины.
Тот, покачиваясь от усталости, но сохраняя ясность мысли, развел руками: — Ну, так дело молодое, невесту, так сказать, в опочивальню…
— Не видишь что ли, невеста здесь! — с досадой воскликнула Анна.
Тревога, сначала тихая и робкая, теперь начала нарастать, превращаясь в настоящую панику. Вера выскочила на улицу, и ее голос, когда она снова обратилась к Виктору, дрожал от нарастающего страха.
— Да придет он, не переживай, — попытался успокоить ее свидетель.
— Когда придет? Полчаса уже нет, а может, и больше. Где он?
— Ладно, щас поищу. Может, в палисаднике…
— Да была я там.
— А в огороде? Ну, может… ну, сама понимаешь… по нужде сходил…
— Ага, столько времени… — в глазах Веры стояли слезы.
К поискам подключились родители с обеих сторон, близкие родственники. Обшарили весь огород, заглянули в сарай, в баню. Кто-то предложил: «А может, он у бабушки Агафьи?». Несколько человек тут же бросились в соседний двор, к маленькому, почти игрушечному домику, где уже погасли огни. Еле разбудили глуховатую старушку, осмотрели ее крохотные комнатки, даже заглянули на чердак, хотя было совершенно непонятно, что бы там мог делать жених в свой свадебный вечер.
— Нет, ну тут точно нету, — констатировал Виктор, возвращаясь с поисков запыхавшимся и растерянным.
Он уже обежал все подворье, опросил всех оставшихся гостей, но никто не мог сказать, куда подевался Денис.
— А кто сказал, что жениха украдут? — вдруг вспомнила Вера, и в ее голосе прозвучала нота отчаяния.
Казалось, ничто не могло омрачить этот прекрасный день, но внезапное, необъяснимое исчезновение любимого выбило у нее почву из-под ног. Музыка давно стихла, большинство гостей разошлись, и в наступившей тишине тревога звучала еще громче. Оставшиеся строили самые разные, порой самые страшные догадки.
В конце концов, за участковым, Степаном Заборовым, послали человека, выдернув его, что называется, из постели. Прийти на свадьбу как гость — одно дело, а вот пропажа человека — дело совсем иного рода.
— Может, он отлучился куда… что уж вы сразу про исчезновение, не иголка ведь, найдется, — попытался он успокоить собравшихся.
Сергей, отец жениха, потянул его к столу, предлагая угощение.
— Да что ты, я же при исполнении, — Заборов снял фуражку, пригладил волосы, сдержанно вздохнул, раскрыл рабочую папку и начал по порядку опрашивать присутствующих.
— Степан Игнатьевич, родненький, третий час уже нету сына, невеста вон как на иголках, — расплакалась Анна.
Участковый медленно закрыл папку.
— Давайте подождем до утра. Что я могу сказать, может, объявится, — предположил он, чувствуя всю беспомощность своего предложения.
— Как это до утра? А если с ним что случилось?
— Люди мои дорогие, ночь на дворе, где его искать… Да и времени совсем мало прошло. Явится, небось, у него же эта, как ее, — участковый взглянул на поникшую невесту, — брачная ночь вроде как намечается. Так что ждите. И вы, невеста, идите домой, вдруг жених вас там ждет.
— А если нет? — едва слышно спросила Вера.
— Ну тогда завтра утром я у вас, начнем искать официально.
— Так может, собаку розыскную? — с надеждой предложил Сергей.
— Дорогой ты мой, где я тебе ночью собаку возьму? Это надо из города везти…
Участковый, опустив взгляд, надел фуражку и вышел, оставив за собой гробовую тишину. Вера сидела, не шелохнувшись, ее лицо было бледным, как ее фата. Вернулся запыхавшийся Виктор.
— Я на речке был, все лодки на месте, и вообще нет там никого.
Свидетельница, подруга Оля, подала стакан с водой невесте.
— Выпей, успокойся. Надо просто ждать.
— И, правда, дочка, пойдем домой, — обняла ее Тамара. — Послушаем участкового, а завтра видно будет.
Домой Вера вернулась одна. А ведь все было задумано совсем иначе. Тамара полностью освободила свой дом для молодых, приготовив нарядную спальню с пышной кроватью, застеленной новым, хрустящим бельем, и сама собралась ночевать у сестры. У жениха — гулять, у невесты — ночевать. Увидев эту приготовленную для любви и счастья комнату, девушка не выдержала — она выбежала в зал и зарыдала, давясь горькими, несправедливыми слезами.
— Вот что мы должны думать? — запричитала Тамара. — Куда он делся? А вдруг сбежал? А? Может такое быть?
— Нет, не может! — закричала Вера. — Не может он так поступить!
— Ну ладно, не может, значит, ждать будем. Ложись, дочка, отдыхать надо, намаялась ты…
Тамара вышла, притворив дверь. Вера не заметила, сколько времени просидела в полной тишине, почти не дыша. Она вспоминала каждый уголок, где они искали, каждую тропинку, по которой бегали. Ей чудилось, что сейчас щелкнет щеколда, скрипнут половицы под его твердым шагом. Так прошла большая часть ночи. Наконец, она сняла свадебное платье, этот символ счастья, ставший теперь источником боли, и осталась в одной легкой сорочке. Потом снова села, уставясь в пространство перед собой. Никто не знал, даже ее лучшая подруга Оля, что между ней и Денисом до сих пор не было ничего, кроме невинных поцелуев и робких ласк. Они так ждали этой ночи, этого момента, когда они станут по-настоящему близки.
Под утро она все же прилегла, но не на брачное ложе, а на старый диванчик в углу комнаты. Ей все чудилось, что стукнула калитка, и что он вот-вот войдет.
Едва первые лучи солнца позолотили верхушки яблонь в саду, Вера, плеснув в лицо ледяной воды, натянула простое ситцевое платье и выкатила во двор велосипед.
— Куда ты? Сейчас дядя Коля приедет, увезет нас… хотя, чего торопиться, новостей все равно нет, — ворчала Тамара, сама не зная, что и думать. — Ну, если ты решил пошутить над моей дочкой, я тебя в порошок сотру…
Савкины в эту ночь тоже не сомкнули глаз. Сергей несколько раз проваливался в короткий, тревожный сон, но тут же просыпался. Анна то выходила на крыльцо, вглядываясь в предрассветную мглу, то возвращалась в дом, где сестры и невестки уже прибрали со столов и перемыли всю посуду. Еда для второго дня свадьбы стояла в холодильнике, но мысли о еде вызывали лишь тошноту. В голове был только один вопрос: где их мальчик?
Сергей, мотнув головой, чтобы прогнать остатки сна, пошел умываться.
— Серёжа, корову надо выгнать, — глухо напомнила Анна.
— Сиди уж, я сам управлюсь, — пообещал муж.
Выгнав буренку на пастбище, он по инерции зашел во двор к своей матери, Агафье. Там, кроме квохчущих кур, никого не было. Старушка, оглохшая пару лет назад, была, пожалуй, единственным человеком в округе, кто не знал о случившемся горе. Когда ночью к ней в дом вламывались с обыском, она так и не поняла, кого ищут, списав все на свадебные шалости.
Сергей зашел в ее огород, где у самого забора стоял старый, покосившийся сараюшка с пристройкой. Вчера, во время поисков, он уже подходил к нему, но тогда дверь была заперта на замок — Агафья любила порядок и безопасность. И вот сейчас ноги сами понесли его к этому сараю. Он подошел, потрогал холодный, знакомый с детства замок… и вдруг изнутри донесся приглушенный, но отчетливый стук. Сердце в груди отца заколотилось с такой силой, что перехватило дыхание. Он заметался, не зная, что делать первым: бежать за ключом или с силой вырвать эту преграду.
В пристройке всегда хранились дрова, а значит, под рукой должен был быть топор. Он нашел его почти сразу. Несколько сильных, яростных ударов — и замок отлетел в сторону. Дверь распахнулась. Внутри, в полумраке, виднелся люк, ведущий в погреб, и он тоже был заперт на массивный висячий замок. Много лет назад Агафью обокрали, и с тех пор она запирала свой погреб наглухо.
Сергей с той же яростью обрушил топор и на этот замок. Лязг металла оглушительно прозвучал в утренней тишине. Он откинул тяжелую деревянную крышку… и из темноты, медленно поднимаясь по скрипучей лестнице, показался Денис. Он весь дрожал, хотя на улице было лето, — в глубине погреба стоял леденящий холод. К счастью, там случайно оказался старый овчинный полушубок, в который он и закутался, чтобы пережить эту бесконечную брачную ночь.
— Сынок… как же так… мы же тебя искали… — голос Сергея срывался от нахлынувших чувств.
— Пап… кто-то закрыл меня… я стучал, долго стучал, но никто не пришел…
— Так не слышно же, погреб глубокий, а мать… она ведь почти не слышит…
— Вера где? — первым делом спросил Денис, сбрасывая с себя тяжелый, пропахший землей и временем полушубок.
— Дома, где же ей еще быть.
— Я к Вере поеду, — решительно заявил он.
— Погоди, ты хоть домой загляни, мать успокой.
— Загляну… и сразу к ней.
Но ехать никуда не пришлось. Едва Анна обняла и расцеловала сына, как к калитке подъехали Локтевы. Вера в своем простеньком платьице застыла на месте, увидев Дениса. Слезы, которые она не могла сдержать всю ночь, снова хлынули из ее глаз.
— Ты где был? — прошептала она, и губы ее предательски дрожали.
— Ой, батюшки, да в погребе всю ночь просидел, замкнул кто-то, знать бы, кто так пошутил, — ответила за него Анна.
— А зачем в погреб полез? — сквозь слезы спросила Вера.
Денис обнял ее и молчал, смущенно глядя в землю.
— Сынок, зачем тебе в погреб понадобилось? — теперь уже строго спросила Анна.
И тут Тамара, стоявшая рядом, вздрогнула, будто ее ударили током. Потна она всхлипнула и бросилась обнимать Дениса.
— Ой, зятек ты мой родной, это же я виновата, и зачем я про соленые помидоры сказала… — рыдая, повторяла она.
Денис лишь смущенно улыбался, вовсе не желая винить тещу. Он был бесконечно счастлив, что снова на воле, что снова видит лицо своей любимой.
Весть о том, что жених нашелся, разнеслась по деревне с быстротой молнии. Гости, уже успевшие разойтись, снова потянулись к дому Савкиных, неся в руках заготовленные подарки и деньги. Анна и Тамара, словно сговорившись, в один миг повязали на молодоженов праздничные фартуки и с смехом отправили их к плите, где соседки уже пекли румяные, дымящиеся блины.
— Подавайте гостям! — скомандовала Анна, и в ее голосе снова зазвучали радостные нотки.
Тайна ночного исчезновения так и осталась неразгаданной для большинства, но было ясно одно — свадьба продолжается! Снова гремели поздравления, вручались деньги и подарки. Пришли супруги Мишины и, наконец, торжественно вручили свой громоздкий, но такой желанный торшер.
В это время участковый Заборов, с тяжелым сердцем и плохими предчувствиями, шел к дому Савкиных. Он мысленно готовился к худшему. Но, услышав доносящиеся из дома музыку и радостные возгласы, он с облегчением вздохнул и переступил порог.
Сергей, сияющий от счастья, взял его под руку и завел на кухню, для верности задернув занавеску, отделявшую ее от зала.
— Не откажи, уважь наше такое радостное избавление, — сказал он, наливая стопку.
Участковый вздохнул, произнес достойный тост и одобрительно хмыкнул. Выйдя из кухни, молодожены подали ему тарелку с горячими, масляными блинами.
— Ну, молодежь, что я хочу пожелать… — сказал Заборов, — пусть в вашей жизни не будет большей беды, чем расставание нынешней ночью. В общем, считайте, что самое плохое уже позади, теперь вас ждет только счастье.
Он, довольный тем, что все разрешилось благополучно, уже собрался уходить, но тут появилась бабка Агафья и схватила его за рукав кителя.
— Степан Игнатьевич, вот тебя мне и надо… кража у нас, замок на погребе сорвали…
Сергей тут же мягко, но настойчиво, отвел мать в сторону.
— Мама, это ты вчера закрыла погреб? Что за привычка все под замком держать? Ничего у тебя не украли, иди лучше внука поздравь.
Агафья Петровна, так и не поняв, зачем сыну понадобилось взламывать погреб, переключилась на молодых, доставая из сложенного в несколько раз платочка аккуратные, хрустящие купюры, которые она копила на этот день много лет.
Под шумок всеобщего веселья никто и не заметил, как Денис и Вера тихо выскользнули из дома и умчались на отцовском мотоцикле по проселочной дороге, ведущей к их новому, еще не обжитому гнездышку.
Кровать в спальне так и стояла нетронутая, ее белоснежные простыни и пышные подушки казались воплощением нежности и чистоты. Задернув шторы, они остались в мягком, таинственном полумраке, стоя друг напротив друга и держась за руки, словно боясь снова потеряться.
— Нас хватятся, — тихо сказала она, глядя в его глаза, в которых отражалось ее собственное счастье.
— Ну, теперь мы потерялись вместе. Поди, догадаются, где мы, — улыбнулся он в ответ.
А гости тем временем веселились от души. И бабка Агафья тоже. Она так и не узнала, что, закрыв вчера на замок погреб, на всю ночь оставила в нем собственного внука, подарив ему и его невесте самую необычную и запоминающуюся брачную ночь в мире.
Спустя много лет, когда их волосы уже тронула седина, а во дворе звенели голоса внуков, они иногда вспоминали ту свою первую, так и не состоявшуюся брачную ночь. И смеялись до слез. А в углу гостиной, в их уютном доме, все так же стоял тот самый торшер от семьи Мишиных, чей мягкий свет озарял их долгий и счастливый путь. Он был немым свидетелем того, как из семени нелепого недоразумения и тревоги выросло могучее дерево их любви, с корнями, уходящими глубоко в землю взаимного доверия, и ветвями, стремящимися к самому солнцу. И каждый раз, глядя друг на друга, они понимали, что самая крепкая связь рождается не в идеальных обстоятельствах, а в умении вместе пройти через любые, даже самые абсурдные испытания, вынося из них не обиду, а светлую, тихую радость от того, что ты не один.
Спустя много лет, когда их волосы уже тронула седина, а во дворе звенели голоса внуков, они иногда вспоминали ту свою первую, так и не состоявшуюся брачную ночь. И смеялись до слез. А в углу гостиной, в их уютном доме, все так же стоял тот самый торшер от семьи Мишиных, чей мягкий свет озарял их долгий и счастливый путь. Он был немым свидетелем того, как из семени нелепого недоразумения и тревоги выросло могучее дерево их любви, с корнями, уходящими глубоко в землю взаимного доверия, и ветвями, стремящимися к самому солнцу. И каждый раз, глядя друг на друга, они понимали, что самая крепкая связь рождается не в идеальных обстоятельствах, а в умении вместе пройти через любые, даже самые абсурдные испытания, вынося из них не обиду, а светлую, тихую радость от того, что ты не один.
